Чувствуя себя обманутым, я нажал на последнюю кнопку в кабине лифта. Двери закрылись, набившая оскомина музыка отключилась, и кабина начала плавное скольжение вниз.

В этот раз переход с этажа на этаж прошел втрое дольше. Все еще держа «Палача» наготове, я уже смирился с мыслью, что весь комплекс абсолютно пуст, что живет в нем только служба уборки и ремонта. Успел подумать, что здесь вполне можно было бы жить большому количеству людей, если бы пришлось прятаться от ужасов войны.

Лифт плавно остановился. Подняв оружие к плечу, я сместился в сторону, чтобы не стать мишенью решившего пальнуть по приехавшему в гости врагу, если по ту сторону дверей такой найдется. Створки медленно разъехались, открывая моему взгляду гигантскую пещеру, ярко освещенную многочисленными лампами. По ушам ударило гулом работающих агрегатов.

Я вышел наружу, готовый отпрыгнуть в сторону, если придется. Огромная пещера явно искусственного происхождения был заставлена громадной техникой. НИ сразу же принялся классифицировать их, распределяя на группы по автоматической добычи ископаемых и обработке полученных материалов.

Круглые корпуса установок уходили вглубь камня, оставив снаружи лишь кресла для операторов и пульты управления. Пол помещения был отделан металлическими плитами, пересеченными разноцветной индикацией с множеством направляющих линий, ведущих к разным группам установок.

С потолка свисали системы освещения, скрывающие настоящий потолок. Рядом с ними болтались проекторы, отражающие происходящее внутри горной породы. Сейчас работа стояла, и ни один транслятор не показывал ни единого движения внутри вскрытых жил.

— Добро пожаловать, Каратель, — раздался голос Паники с высокого потолка. — Извини, что не встречаю лично, но я в последнее время отвык далеко ходить, так что не сочти за труд, подойди сам.

Устланный металлическими плитами пол засветился, указывая дорогу, и я двинулся вперед, все еще напряженный и готовый к сражению со своим главным врагом. Стоило отойти от лифта метров на двадцать, как в стенах начали с шипением раскрываться двери. Наружу выходили бессмертные разной степени разложения, разбредались по пещере, на ходу натягивая рабочую униформу.

— Что ты тут добываешь, Паника? — произнес я, разглядывая устраивающихся за пультами промышленных агрегатов мутантов.

— Заходи, — снова раздался голос Мессии, и дверь, дорожка к которой была подсвечена, открылась.

Снова оглянувшись на чинно сидящих за сложными пультами уродцев, я пересек порог небольшой залитой белым светом комнаты. С мягким шипением за моей спиной закрылась дверь, и я опустил оружие.

Паника, или вернее, его останки лежали на медицинской койке, а сам Мессия общался со мной с экрана монитора, подвешенного к потолку. Мой нейроинтерфейс тут же перевел для меня показатели медицинского оборудования.

Война с мутантами была фактически закончена. Ведь их лидер сейчас лежал передо мной, накачанный обезболивающими веществами. От изуродованной руками ветеранов головы не осталось практически ничего человеческого. Металлические пластины полностью закрывали череп, из затылка в стену уходил толстый пучок проводов, и лишь мутные налитые кровью глаза предводителя мутантов все еще шевелились, показывая, что их владелец до сих пор жив.

— Правда, я красавец? — спросил Мессия на экране.

Глава 5

Мессия на экране прошелся из угла в угол. Я следил за ним краем глаза, одновременно прощупывая окружение психоволнами. В прошлый мой визит Паника вскрыл мне мозг и сдал ветеранам корпорации, так что особого доверия к ублюдку я не питал. И даже тот факт, что урод сейчас на последнем издыхании, ничего не меняет.

— Все это было частью плана, — заговорил он с экрана, остановившись в центре дисплея. — В ходе исследований наш прародитель выявил в своей пациентке особый потенциал. Она была не простой больной, и тот, кого ты называешь Очкариком, не стал останавливаться на простом излечении. Нет, само лекарство от прогерии появилось буквально в первый же год исследований. Но в теле замороженной девушки обнаружилась особая мутация.

Экран с изображением Мессии моргнул, теперь там крутилась запись с камеры наблюдения. Высокий мужчина в халате, активно жестикулируя и расхаживая по заставленному медицинскими приборами кабинету, распинался перед широким настенным дисплеем, на котором кривил губы старик в строгом черном костюме. Время не пощадило файл – постоянные артефакты портили изображение, но звук доходил относительно разборчиво.

— Директор, я понимаю ваши опасения. Но, поймите меня правильно, мы до сих пор не получили устойчивую формулу. Последствия... — нервно цедил ученый.

— Как думаете, профессор, сколько мне лет? — хрипло отозвался его собеседник, прервав того на середине. — Я уже не могу ждать. Ваши данные будут отправлены мне лично, проект «Бессмертие» сворачивается, и уничтожается.

Ученый встрепенулся, импульсивно взмахнув руками.

— Как?! Мы же только начали! Директор...

— Я доволен результатом, профессор, — холодно прервал его старик. — Вы достигли того, чего я от вас ждал. И больше вы мне не нужны.

Экран со стариком погас, а помещение, где застыл названный профессором, окрасилось тревожным красным огнем. Изображение вздрогнуло, ученый рванулся к столу с компьютерами, на ходу вынимая из кармана Смарт.

— Внимание всему персоналу, введен протокол изоляции колонии. Спасательные челноки подготовлены и отправляются с поверхности колонии через 3...2...1... Корпорация «БиоТек» благодарит вас за службу.

Я встрепенулся. Директор не просто запустил изоляцию, он еще и все средства эвакуации выстрелил в космос. Одним щелчком обрек всю колонию на вымирание и не дал уйти даже своим приближенным.

Тем временем механический голос заткнулся, изображение снова задрожало, и ученый, закончив дела с компами, бросился из помещения.

Смена кадра. Камера зависла на достаточной высоте, чтобы обхватить множество рядов с капсулами, внутри которых мирно лежали спящие в заморозке люди. Тот же самый мужчина, что разговаривал с директором, прошел к самому ближнему от выхода саркофагу и воткнул в разъем Смарт – по-видимому, тот же, что использовал на компах в комнате переговоров.

— Ты будешь жить, Алекс, — уловила камера наблюдения твердый голос мужчины. — Ты всегда будешь жить.

Кадр снова сменился, демонстрируя обвешанного шлангами голого мужчину с витком проводов на выбритом черепе. Он сидел в кресле, нервно вцепившись пальцами в подлокотники. Он был скован по рукам и ногам и пытался унять дыхание.

— Процедура слияния запущена, — сообщил все тот же механический голос. — Просьба всему персоналу покинуть помещение во избежание несчастных случаев.

Тело ученого задергалось, его корчило от боли, выворачивало в припадке судорог. Он старался держаться, но после недолгой борьбы по лаборатории разлетелся его отчаянный крик.

— Профессор, я вынужден вас остановить, — сообщил холодный голос Очкарика, звучащий из невидимой точки.

У меня по всему телу пробежала горячая волна. Умом я понимал, что проклятый ублюдок давно почил, но от нахлынувших эмоций при звуках его голоса пришлось стиснуть зубы и сжать кулаки. Я буквально каждой клеткой ощутил испепеляющий жар, выжигающий нас обоих в том чертовом бункере. Зубы заскрипели друг о друга, челюсть заломило от напряжения.

Всплеск адреналина.

— Вы слишком импульсивны, — с легкой усмешкой произнес Очкарик. — Но ваше стремление завершить эксперимент – часть меня, и я заберу эту часть себе. Профессор, я – не маньяк и садист, в качестве жеста доброй воли часть вашего сознания я все же пересажу в этого киборга. Он будет охранять вашу дочь, обеспечивать ее всем необходимым. Но вы им не станете, это будете уже не вы, просто робот с программной на заботу о вашей дочери. Я не могу позволить вам уйти, вы слишком важны для того, что последует дальше. Проект «Новое человечество» должен быть завершен. Вы сами обучили меня этому – чистота эксперимента превыше всего.